Талантливые натуры проживают две жизни: реальную, состоящую из повседневных хлопот, и мегареальную, состоящую из мыслей и чувств. В ней они существуют, не ощущая общей среды, более того — создавая свою.
Москвичка Женечка Коваленко (1980-2000) в этом смысле — не исключение. Исключительность в том, что за год до гибели в прекрасной и любимой ею Испании она создала-сгустила свою среду до такой степени, что из-под вдохновенной руки вышло более 50 листов гуашей и акварелей — материальных свидетельств ее творческого духа. Как Елена Прекрасная из русской сказки она вынимала из рукава этих белых птиц, творила над ними заклинание и — вспорхнув, они улетали, неся на крыльях код счастья: я есть! жизнь прекрасна! как пьеса в театре, неважно как долго она длится, а насколько хорошо она сыграна!..

Это потом только стало понятно, что весь последний год Женя рисовала декорации к своей жизни-пьесе, поставленной и сыгранной так даровито. Зная, что у человека есть время — одна длинная-длинная нота , и что каждый сам создает себе календарь событий, которые будут с ним происходить, девочка-Счастье ( это человек-солнышко, вокруг него всегда тепло , меня поразила лучезарность этой девочки , она сияла как яркая звездочка — так вспоминают о Жене все, кто знал ее) разложила свою партитуру на многоголосье: закончила школу с золотой медалью; поступила на факультет журналистики МГУ им. Ломоносова; работала на телевидении и сделала более тысячи репортажей; знала (когда успела?!) английский, немецкий, чешский, испанский языки; с детства интересуясь драмой и искусством, посетила центры современного искусства и мастерские художников Франции, Италии, Германии, Чехии, Венгрии, Голландии, Бельгии, Испании, написала несколько кинорецензий, пьесу «История болезни любви»… Пьеса ее собственной жизни шла 20 с половиной лет. И закончилась классически — гибелью главного героя…

Но никто не скажет, что это — конец. И занавес не опустился. Улетевшие белые птицы возвращаются. Тихо садятся на страницы буклетов, рассказывающих о творчестве Жени Коваленко, воркуют на вечерах ее памяти, замирают в рамах, посвященных ей картин. Уже имеет сценическую жизнь ее пьеса… Жизнь продолжается!

Ирина МЕДВЕДЕВА.
«Парламентская газета»
апрель 2002
С сайта http://ilyadom.russ.ru/

В группе, где я преподавала , дети часто жаловались на своих родителей. Женя же наоборот очень искренне рассказывала о необыкновенной атмосфере ее дома. Как-то в доказательство своей полной свободы и счастья детства она сообщила, что ей разрешали есть даже на полу. И заниматься живописью она решила, потому что ей хочется написать портрет любимой маминой кошки.

Вообще, Женя очень отличалась от всех учеников, которые у меня когда-либо были. На каждом занятии она озадачивала меня темой, которую бы хотелось нарисовать. Это были иллюстрации к стихам, книгам Кортасара, Павича, Фрая, Борхеса, Маяковского. Еще она мечтала научиться запечатлеть риск, например, риск канатоходцев. И это ей удавалось, так же как хорошо у нее получалась передача движения, энергии — хотя этому научить нельзя, это шло у нее из души.

Елена Баранская,
преподаватель живописи

Привет, Женька! Я приехал из Таджикистана, но тебя уже не застал. Мне сказали, что ты уехала куда-то далеко и больше не вернешься. По крайней мере, я хотел бы так думать.

А мы возвращались возбужденные, переполненные горами, сопками, радостными встречами, совершенно необычным народом и вдруг водитель сказал о тебе. Знаешь, словно оглушительный каламбур птичьего гама оборвался на полноте и наступила тишина… Я сразу стал копать в прожитых днях и вспоминать, что я делал в ту злополучную пятницу, но восстановить ее в своей памяти не смог: мешало твое лицо и твой голос. Ты удивительно ласковая, смешная, зачем-то все время нахваливала мои сюжеты, даже что-то рассказывала про бабушку у телевизора, а я не мог поверить, как же так запросто можно восторгаться чужой работой, когда сам работаешь на том же поприще. A я сейчас ловлю себя на мысли, что ты ни разу не роптала на слабые темы, которые тебе приходилось снимать, на «очередь» в эфир и редакторские «ножницы». Ты снимала и московские урны, и московские парки… И казалось, в радость. Странно все это.

Сейчас твой «стоп-кадр» висит у нас в «ньюсруме» рядом с приказами и распоряжениями, в правом верхнем углу. Мне порой кажется, что ты на самом деле гораздо взрослее, чем мы себе представляем. Твоя «жизнеобильность», если можно так сказать проявлялась так четко не потому, что ты младше нас всех. Ты одна знаешь, что нет будущего, а есть только настоящее, и тратить его нужно словно в последний раз. Сейчас без твоего смеха пусто. Мы все делаем вид, что ничего не произошло, что все осталось, как прежде, но наверняка каждый из нас, проходя мимо доски объявлений, скользит взглядом выше приказов и распоряжений и смотрит на твою фотографию.

Женька, а что видишь сейчас ты?

Леонид Канфер,
корреспондент программы «События»
ТВ-ЦЕНТР