Зарисовка к пьесе «А Большой театр – он будет, даже если ты не придешь…»

ИДЕЯ: Искусство не перерождает человека. Оно дает ему один миг – он может им воспользоваться, а может – нет. Вне искусства жизнь тоже прекрасна. Это даже еще один вид искусства – жизнь без него. Просто так среди сосисок и классных журналов. Или компьютерных игр и женских чулков, не только что из упаковки, а уже одетых, может быть, несколько раз.

P.S. (об искусстве): Очень сложное в смысле орфографии слово. Я никогда не знала, где писать два «с» — в первом случае или во втором. Авангард или классика? Ошибка или узнавание? Безграмотность или новое слово?

ИСКУС+СТВ+О
ТЕМА: Люди идут в театр. Очень хороший, известный. Большой. – Большой – все в нем именно такое, как бы отвечающее этому нелепому определению : не гениальный, не потрясающий, не Московский, не Тверской или Театральный, не оперный – Большой. В детстве так определяют : а подарок большой? У Гомера Елена красивая – значит, большая. Почему эти люди идут в Большой театр? Следующие три часа они будут заниматься коллективным бессознательным. Вместе. Рядом с вами может оказаться ваша судьба. Но она будет не одна. Увы? Или к счастью? Три часа вы будете вместе, получите свою порцию искусства и уйдете НЕЗНАКОМЫМИ людьми*.

• — если вы знакомитесь, это уже совсем другая история: про Золушку или про Красную Шапочку. Я хочу взять классическую ситуацию, построенную на стереотипе: никогда не разговаривайте с неизвестными (Э.Берн «Игры, в которые играют люди» или «Люди, которые играют в игры». Общение – невозможно в общественных местах – транспорте, театре…- иначе – провокация).
Например, провокация меня не интересует. Это следующий этап. В начале человек просто смотрит, кто сидит с ним в этой лодке, кто этот «Кто» и как он себя ведет. Мы все присматриваемся. А миг…Ну или три часа, или даже вся жизнь, она между прочим, может пройти мимо. Провокации не произойдет. Невозможная ситуация останется невозможной.

Итак, кто ходит в Большой театр? Раз: иностранцы. Пусть их будет побольше. Эти двое из итальянского посольства – военный атташе и его друг, родом из Маврикия. Они всегда одни. Их жены, дети в Италии. Они защищают интересы Берлускони и не имеют права заглядываться на русских женщин. Итальянское ЦРУ (или как его там) не дремлет. Они идут в театр с сознанием обреченности: как Штирлиц, увидевший жену десять минут – «Вдвоем, но не со мною». У них странные имена: Био и Сальвадор. Био – это жизнь, Сальвадор – реальная страна. Но сами они символ чего-то нежизненного. Смесь смокинга и картинки с пейзажем Маврикия. Кстати, они живут в Москве или (будут) еще лет пять-шесть. От этого они еще и символизируют временную миграцию. Большой – это Ла Скала пять-шесть лет спустя. Правда, в Ла Скала они не были и никогда не будут. Но в Большой ходят – теперь там поют на итальянском.

А этот иностранец одинок. Это немец, вероятно, хотя, возможно, это англичанин. Он очень симпатичный, в очках, проездом. В Большом на экскурсии. Миг поглощает, фотографируясь на память. Он не купит видеокассет с записями балета, хотя балет его трогает гораздо больше, чем опера. Его девушка, скорее всего, businesswomen и он был с ней пару раз в Венской опере. Ночь они провели в отеле с окнами, выходящими на какие-то аккуратно посаженные деревья.

— Это самый знаменитый в Вене парк. Забыл, как называется.
— Не знаю, мне сказали: за окном будет Вена. По-моему, они выполнили свое обещание.

*** Молодожены-англичане. Тип Хью Гранда и новой Джульетты. У нее вечернее платье и американские кроссовки. Она перелезает через бордюр, разделяющий ложи, громко говорит.
(слышна русская речь)
— Бал-маскарад. Это о чем? Как убил Арбенин Нину?
— Нет, итальянский Арбенин прикончил…
*** Фойе Большого театра. Две сорокалетние красотки:
— Русскую оперу невозможно слушать. По-итальянски петь не умеют.
— А мы вчера познакомились с итальянским послом, так он сказал, что в Ла Скала такого не услышишь. Ты была в Ла Скала?
— Нет (как-то мрачно)
— Ну и они, может быть, не были (как-то весело)!